Витаутас Петкявичюс - Приключения Желудя [иллюстрации]
— Не обязательно. — Паук покачал головой. — До зимы с ним ничего не случится.
— Ты самый бессердечный зверь в лесу! — рассердился Горошек. — Как же я могу так долго ждать?
— А никто тебе и не велит. За это время найдёшь десяток ещё лучших товарищей.
Эти слова окончательно разъярили Горошка. Он посмотрел на Паука, на сосновую иглу в своих руках и решительно шагнул вперёд. Паук встревожился. Он поправил очки на носу и внимательно осмотрел Бегунка.
— А ты действительно не муха? — переспросил он Гороха.
— Вот документы, — еле сдерживаясь, ответил зеленощёкий.
Паук полистал паспорт Горошка, почитал, что там написано, и вернул:
— В паспорте сказано, что ты Горох, что ты Бегунок, но нигде не сказано, что ты не муха.
— Я действительно Горох, и больше никто.
— А леший тебя знает. Теперь всяких развелось…
— Как же я тебе докажу, что я не муха?
— Это уж твоё дело.
— Если бы я был мухой, то мне не пришлось бы просить у тебя помощи. Я бы сам полетел к дуплу.
— Верно говоришь. Все съедобные предметы летают, а несъедобные стоят на месте. Если бы ты летал, я знал бы, как с тобой поступить. Но что мне делать, если ты не летаешь? Подойди-ка поближе: пока своими лапами не пощупаю, всё равно не поверю.
— На, щупай! — Горошек распахнул рубашку на груди. — Только быстрей.
— А твоего товарища кто пощупает? — невозмутимо спросил Паук.
— Влезь на дерево и сам пощупай, — не выдержал Горох и, видя, что напрасно теряет время, вонзил в спину Паука сосновую иглу. — Ну, шевелись, а не то я проткну тебя, как лягушку!
У горбуна от страха очки свалились. Он быстро схватил моток верёвок, закинул за спину и сказал:
— Теперь я вижу, что ты не муха!
Горох привёл этого никому не верящего лесного жителя к дереву, на котором жила Белка, и остановился в удивлении. Сморчок качался как пьяный, не в силах выдержать свою огромную шляпу, а малые грибки, сбившись в кучу, поддерживали его со всех сторон. Рты у всех были раскрыты, но сказать они уже ничего не могли — охрипли.
Вдруг Боровик проснулся от необычной тишины, приоткрыл заплывший глаз и увидел рядом с собой только что выросшую Лисичку. Он улыбнулся крохе и, начальственно подмигнув, спросил:
— Ишь ты, растёшь? Тянешься, чтоб тебе пусто было!
Все рыжики, сыроежки, опята и маслята, а также прочие малые грибки бросились к Лисичке, схватили её за уши и, танцуя вокруг, запели:
Сегодня — лисичка,Завтра — полковик, —Так сказал личноСам Боровик!
Оставшись в одиночестве, Сморчок ещё немножко покачался и рухнул. Его шляпа проткнулась и налезла на хлипкий черенок, а от былого величия остался только неприятный запах.
— Ну и гриб! — махнул рукой Горох.
— Всю жизнь дружки за уши тащили, вот он и пал раньше времени, — сказал Паук. — Хоть и не муха, а совсем никчёмная тварь…
— Наконец-то разговорился! — ткнул Горох Паука сосновой иглой. — А откуда ты знаешь, если не пощупал?
— Такого по запаху узнать можно, — ответил согнувшийся под ношей горбун.
Подойдя к дереву, Паук взобрался на вершину, привязал конец верёвки к ветке, а потом, спускаясь, стал быстро наращивать верёвку. Когда он достиг земли, Горох испытал верёвку на прочность и начал взбираться по ней. Паук полез сзади. Сильными своими плечами он поддерживал Гороха снизу.
Твёрдый Орешек
Жёлудь открыл глаза, протёр их, но ничего не мог разглядеть. Постепенно привыкнув к темноте, он заметил, что лежит в большом дупле, выстланном дубовыми листьями. Всё вокруг так остро напоминало дом, что Жёлудь не выдержал: две скупые горячие слезы скатились по его щекам.
Вдруг стало ещё темнее. Белка просунула голову в дупло и кого-то бросила. Перевернувшись в воздухе, несчастный шлёпнулся рядом с Жёлудем, но тут же вскочил, отряхнулся и стал размахивать перед собой кулаками.
— Я ей покажу!.. Левой сбоку, правой снизу, — бормотал незнакомец себе под нос, усердно боксируя.
Увидев Жёлудя, он остановился, несколько раз топнул ногой, глубоко вздохнул и, вежливо сняв зелёную, изрядно потрёпанную шляпу с резными полями, представился:
— Орех. То есть четырёхкратный чемпион куста Орех Лесной! Для друзей просто Орех.
— Да ты ещё совсем зелёный!-удивлённо протянул Жёлудь.
— Зато калёный! — гордо выпятил грудь Орех.
— А-а, если ты калёный, тогда другой разговор. — Жёлудь встал, щёлкнул каблуками и протянул руку: — Доктор письменных наук, изобретатель наитолстейшей в мире книги Жёлудь Дубовый. И для врагов и для друзей — только Жёлудь Дубовый.
Орех приложил руки к груди, трижды обежал вокруг Жёлудя, осмотрел со всех сторон, дёрнул за перо, пощупал чернильницу, берет, щёлкнул по носу и сказал:
— Могу поспорить, что ты же изобретатель и самой тонкой в мире книги. Хи-хи, верно сказано?
— Это и без спора ясно, — продолжал пыжиться Жёлудь.
— Тогда идём на спор, что у Белки нет хвоста!
— Не выдумывай.
— Тогда хоть так давай поспорим: ты говори, что снег белый, а я буду говорить, что чёрный. Кто кого переспорит, тот и победит.
— От этого снег не почернеет. Неинтересно. Лучше давай подумаем, как нам отсюда выбраться.
Орех сел, сжал голову руками и глубоко задумался. Наконец он вскочил и сказал:
— Какой дурак станет думать о том, что впереди? Хочешь, я расскажу тебе, как попал сюда? А когда, сбегу — расскажу, как убежал. Ха, толково сказано? Ставлю свою шляпу против твоего берета, что ты напишешь по моему рассказу отличную книгу.
— Написать-то можно, да кто такую чепуху читать станет? — Жёлудь заметил, что его терпение иссякает.
— А тебе не всё ли равно? Важно писать. Я так много всего знаю, что не успеваю рассказывать. Хочешь драться?
Такого хвастуна Жёлудь отродясь не видывал. Ему стало стыдно, что Орех считает его таким же бестолковым невеждой, как он сам.
— Если у тебя чешутся руки, почеши о стенку, — ответил Жёлудь и отвернулся.
— Тогда давай бороться.
— У меня ещё от Белкиных зубов бока болят.
— Ага! Так стукнемся лбами и посмотрим, кто ко-го сшибет. Хе, здорово я придумал?
— Если тебе свою голову не жаль, стукнись об стенку, — рассердился сын Дуба.
Орех разбежался, подскочил и ударился головой в стену. Из глаз у него посыпались искры.
— Ура, придумал! — обрадовался Жёлудь. — Стукнись ещё раз, только как можно сильнее. А я попробую раздуть хотя бы одну искру. Мы разведём огонь и прожжём в дереве дыру.
Орех Лесной снова разбежался, трахнулся лбом о стенку и, упав на колени, стал раздувать прилипшую к подстилке искру.
— Жёлудь, где ты? — В отверстие дупла просунулся торчащий вихор Горошка. Я пришёл спасать тебя!
Сколько радости было, когда Паук спустился в дупло и вынес наружу пленников Белки! Только Орех не дал себя нести:
— Меня, четырежды чемпиона, паучья верёвка не выдержит. В одной мускулатуре сколько весу!
— Выдержит! Нас троих выдержала, а ты один! — кричали ему с земли друзья по несчастью.
Орех ни за что не хотел уступить. Он так спорил, что даже лес притих, прислушиваясь к его крику. Несколько раз хлопал оземь своей шляпой, бил кулаками в грудь, призывая Белку в свидетели, ел мох, пока Паук, потеряв терпение, не свернул свою верёвку и не ушёл вязать сети.
— Теперь и я могу поспорить, что ты свернёшь себе шею, — стал смеяться над упрямцем Жёлудь.
— А вот и не сверну!
— Расшибёшься!
— И не расшибусь!
Орех оттолкнулся, лихо свистнул и вонзился в мох с такой силой, что ноги в землю ушли. У самого большого в лесу спорщика и упрямца оказались согнуты два ребра, на лбу выскочила ужасная шишка, а ступни ног, когда их вытаскивали из земли, вывернулись задом наперёд. Теперь Орех смотрел в одну сторону, а шёл в другую.
Друзья сжалились над беднягой, сделали носилки и понесли его. Возле первой попавшейся лужи Жёлудь обмыл его, обвязал треснувшие рёбра паутиной и сказал:
— Полежи здесь, пока мы найдём дорогу.
Не успели они отойти, как Орех вскочил на ноги и начал спорить сам с собой:
— Бьюсь об заклад, что мой бок цел и невредим! Однако он неосторожно повернулся и от резкой боли свалился на приготовленную товарищами постель. Его так скрутило, что он заорал не своим голосом:
— Жёлудь, на что хочешь могу спорить, что я сейчас же умру!
Подоспевшие товарищи стали успокаивать расстроенного спорщика, однако он никак не мог утешиться.
— Вот умру, и кончено.
— Ну и умирай! — разозлился Горошек. — Подумаешь, какое несчастье: будет одним упрямцем меньше.
— Нет, тогда я нарочно не умру, — снова встал на ноги Орех.
Так и мучились друзья всю дорогу, пока наконец не избавились от заядлого спорщика. Случилось это так. Пройдя часть дороги, Орех снова заспорил:
